Деда Мороза не бывает – это Настенька хорошо знала. Странно было бы этого не знать, когда ты уже взрослая девочка, и тебе не так давно стукнуло 30. Но даже если Деда Мороза и нет, то новогодние подарки все равно существуют, просто взрослым девочкам приходится класть себе что-то под елочку самим. Вот поэтому Настенька нетерпеливо колотила рукой по рулю, в ожидании зеленого сигнала светофора. Она нашла эти сапожки только сегодня – в последний день уходящего года, и, разумеется, необходимой суммы при себе у нее просто не было. Продавщица согласилась отложить их ей только на два часа – до закрытия. И если она не успеет, то останется без подарка.

Нет, не подумайте – Настенька вовсе не была повернута на шмотках, и шопоголиком уж никак не являлась. Просто когда она увидела эти сапожки, то сразу поняла, что они сделаны специально для нее. Так бывает, понимаете? Это был дорогущий магазин в центре Безумного Города, и вообще она зашла туда совершенно случайно, уже отчаявшись выбрать себе подарок. Когда продавщица предложила их примерить, то Настенька, уже предвидя дальнейший ход событий, твердо подумала «нет», но почему-то сказала «да». И так оно и оказалось: сапожки сидели на ней как влитые. Да, это было безумно дорого, она не могла этого себе позволить, но... есть же в конце концов в русском языке такое слово «хочу»! Она может брать подработку вечерами и... в общем Настенька уже все решила.

Когда же загорится чертов зеленый? Настенька продолжала отбивать такт рукой. Кузя недовольно ворчал, а Змий похоже дремал, уронив голову на переднем сидении. Да, я упомянул уже трех персонажей этой истории, ни одного из них пока не представив. Пожалуй, стоит это сделать.

Во-первых Настенька. Она маленького роста, среднего телосложения, красит волосы в рыжий цвет, и носит очки, которые, по моему личному мнению, ей очень идут. Работает она дизайнером по интерьерам и сегодня пойдет справлять Новый Год к своим друзьям. Во всяком случае сейчас она так думает. Пойдет она туда, увы, одна. Вообще-то еще совсем недавно они были неразлучны – Настенька и Вован, но, к сожалению, однажды... Впрочем нет – это очень грустная история, а рассказывать грустные истории в предновогодний вечер – плохая примета. Если вам это действительно интересно, то я расскажу вам это в другой раз. Сейчас же ограничимся тем, что Настенька решила сегодня справить Новый Год с друзьями и пойти туда одна. Для нашей истории этой информации более чем достаточно. Осталось сказать пару слов про Кузю и Змия.

Несмотря на человеческое имя, Кузя был автомобилем. Маленьким японским автомобилем. Как и у всякого уважающего себя продукта японского автопрома, у него была марка, модель и год выпуска, только Настенька никогда их не помнила, сразу же окрестив его Кузей. В поисках лучшей доли, Кузя покинул родину совсем молодым. Некоторое время он колесил по дорогам Европы, пока не осел наконец в России. С тех пор он порядком обрусел – привык обуваться в продукцию производственного объединения «Омскшина», в его электрической схеме давно уже стояло что-то от «Жигулей», а услышав от кого-нибудь «коничива!», Кузя наверняка послал бы его на три буквы не хуже местных уроженцев.

К хозяйке своей Кузя относился с огромной симпатией, но никогда этой симпатии не афишировал. Да, она выгодно отличалась от предыдущих владельцев тем, что не гоняла как сумасшедшая и аккуратно объезжала нередкие в Безумном Городе выбоины в асфальте. Но она никогда не помнила о том, что нужно менять масло и периодически проверять давление в шинах. Ей и в голову не могло прийти купить наконец новые свечи, или заехать подварить дырявый лонжерон. Кого Кузя на самом деле уважал – так это Вована. Не будь его, Кузя давно бы уже развалился. Только вот теперь Вована нет потому что... впрочем, это грустная история, а грустные истории ни в коем случае нельзя рассказывать в предновогодний вечер.

Змий, в отличие от Кузи, свое имя полностью оправдывал, то есть, собственно говоря, змием и был. Нет, не подумайте – он вовсе не был одной из тех злющих тварей, которые вонзают в зазевавшуюся жертву ядовитые зубы, или глотают живых кроликов, боже упаси! Напротив, он был милой и весьма забавной поролоновой змейкой. Внешность он имел бесшабашную и даже в чем-то слегка дурашливую, чему немало способствовали вытаращеные удивленные глазки с наивно поднятыми черными ресничками, торчащий изо рта ярко-красный язык, а также узор из истерично-желтых ромбиков на спинке. Ну а поскольку цвета он был ярко-зеленого, то имя «Змий» как-то сразу к нему приклеилось.

Появился он почти одновременно с Кузей, точнее говоря, на следующий день. Настенька хотела поселить в маленьком Кузином салоне какое-нибудь забавное существо, чтобы им вместе было не скучно, и заехала в специализированный павильончик около метро. Копаясь в несметных залежах разноцветных кроликов, щеночков и мишек, а также неопределенного происхождения инопланетных существ, порожденных взбунтовавшейся против реальности фантазией дизайнеров-беспредельщиков, она никак не могла ни на чем остановиться. Змий же депрессивно валялся в отстойнике – на задворках верхней полки самого дальнего стеллажа и даже не посмотрел на Настеньку, когда она вошла. По правде говоря, он давно уже потерял всякую надежду найти хозяйку – какая уважающая себя девушка захочет купить змею? И какое им дело, что где-то там, под зеленым поролоном, бьется самое верное и преданное в мире сердце...

«А не хотите вот... земноводное?» – продавщица, горящая желанием сбыть уже полгода пылящегося на полке Змия, почему-то считала его земноводным. «Он забавный!» – и с этими словами, нимало не смущаясь депрессивным состоянием Змия, она бесцеремонно сдернула его с полки за хвост и протянула Настеньке. Змий увидел Настеньку и... Сияние ослепило его! Высунув от изумления ярко-красный язык, он не мигая смотрел на нее из под длинных ресниц в немом обожании – он никогда не видел такой красоты.

«Кла-а-ассный!» – Настенька захлопала в ладоши, и, обернув Змия вокруг шеи как манто, залилась звонким, беззаботным смехом. Чувствуя тепло ее кожи, ощущая аромат ее волос, притихший Змий впервые в своей жизни молился. «Господи, Господи, если ты есть, если есть, пусть мы всегда будем вместе!». И Господь не преминул немедленно представить заблудшей поролоновой пастве убедительное доказательство своего существования: Настенька полезла в сумку за деньгами. Они так и вышли из магазина, Настенька убирала в сумку кошелек, а не верящий еще своему счастью Змий нежно обвивал шею самой прекрасной девушки на свете!

Змий висел на переднем сидении, обернувшись замысловатой петлей вокруг подголовника. Честно говоря, ему гораздо больше нравилось ездить сзади, комфортабельно вытянувшись во всю свою немаленькую длину. И так оно когда-то и было, поскольку передние сидения занимали Настенька и Вован. Но теперь они больше не вместе из-за того идиотского... впрочем, это грустная история, а предновогодний вечер – не время для грустных историй. Тем более, что нет худа без добра: когда Змий находился на соседнем сидении, то Настенька чаще брала его на руки и даже оборачивала вокруг шеи, а эти минуты были для Змия самыми-самыми счастливыми.

Следует сказать, что помимо декоративной и антистрессовой функций, Змий выполнял еще одну – секретную. Настенька верила в своего ангела-хранителя и почему-то считала Змия посредником, через которого можно передавать ему сообщения. Змий точно не знал что для этого следует делать, но не было ничего в этом мире, чего он не сделал бы для Настеньки. Он сосредотачивался, отключался от всего, что происходило вокруг, и пытался настроиться на передачу послания этому самому неведомому Ангелу. И иногда – видит Бог! – Змию начинало казаться, что с кончика его ярко-зеленого хвоста начинают исходить какие-то неведомые вибрации. Стоит ли говорить, что дошло послание до таинственного адресата или нет, так и оставалось для Змия неизвестным.

Зеленый сигнал наконец-то вспыхнул, Настенька нажала на педаль, и Кузя рванул вперед. Он весело бежал по совершенно свободному левому ряду, как вдруг Настенька уловила краем глаза мигание указателя поворота и тут же почувствовала, как что-то темное и массивное валится на нее справа. Вообще-то первым опасность почуял Змий. Это он заметил огромный джип, окрашенный черной матовой краской, который начал свой небезопасный маневр, одновременно с включением поворотника, что в Безумном Городе у больших джипов часто практикуется. В особенности у тех, которые окрашены в модный матовый черный. Змий чуть не вывернулся наизнанку в безнадежной попытке закричать, но... кто и когда слышал, чтобы змеи кричали? А ярко-зеленым поролоновым змеям даже и шипеть не полагается.

В следующее мгновение раздался страшный скрежет металла и Настенька оцепенела от ужаса, вцепившись в руль. Водитель джипа видимо понял, что сделал что-то не то и вывернул руль в противоположную сторону. Настенька же продолжала некоторое время оцепенело ехать вперед, и пролетев перекресток, прямо перед которым все и произошло, наконец поняла, что нужно остановиться. И тут она сделала первую глупость, зачем-то припарковавшись у тротуара, а не остановившись в своем ряду и в ужасе посмотрела назад.

Ничего она там не увидела, поскольку как раз в этот момент загорелся зеленый на поперечной проезжей части и поток машин полностью перекрыл ей видимость. Настенька выскочила из Кузи и перейдя перекресток, с ужасом увидела последствия произошедшего. Прямо перед зеброй стоял черный Порш Кайен. Нижняя часть его морды лежала впереди, метрах в трех, а все пространство между ней и машиной было заполнено кусками разбитых фар и еще какими-то запчастями. Очевидно маленький Кузя, двигавшейся с большей скоростью, зацепил аркой нижнюю деталь проклятого Порша и потащил ее вперед, вырвав с мясом.

Около «Кайена» стояла дамочка в умопомрачительной шубе с мобильным телефоном в руках и Настенька даже боялась себе представить в каком коттеджном поселке на Рублевке сейчас раздался звонок. Вот тебе, дорогая и новогодний подарок! Кровь пульсировала в Настенькиных висках, на глаза навернулись слезы и, совершенно не понимая что она делает, Настенька сделала глупость еще большую. Поскольку Кузя находился вне видимости владелицы «Порша», а в момент столкновения номеров она наверняка не заметила, то Настенька решила... скрыться!

Добежав до Кузи, она рванула с места. Что делать дальше она себе совершенно не представляла. Наверное надо петлять. Она повернула на какую-то улицу, потом еще на одну, потом еще... Как назло кончилась жидкость в бачке омывателя. Дворники сухо скребли стекло, размазывая по нему грязь. На трамвайных путях, остановившись перед светофором, она услышала сзади вой милицейской сирены... Утопающий, как известно, хватается за соломинку. Настенька ткнулась лицом в дурашливую морду Змия и прорыдала: «Змиюка, миленький, сделай что-нибудь!»

Змий понял: пробил его час. Он еще не знал как, но ни на секунду не сомневался, что должен помочь Настеньке. Он жил ради этой минуты. Он больше не может пытаться выйти на связь с этим чертовым Ангелом. Сегодня он должен просто сделать это. Это НЕ учебная тревога, и он единственный, кто может помочь. От Кузи сейчас мало толку, Настенька неадекватна, Вована нет вообще. Значит должен быть Ангел. И он наверняка есть, просто этот охламон рано начал новогоднюю вечеринку.

Змий вспомнил первый день и то, как они с Настенькой вышли из магазина. «А на встречке, между прочим, не было никого. Могла бы влево...» – начал свое обычное нытье Кузя. «Заткнись» – грубо оборвал его Змий. Он наполнялся чем-то доселе неведомым. Глаза его словно остекленели, тело переставало существовать. Он превращался в то, чего хотел. Он весь стал намерением, посланием, знамением. Из куска зеленого поролона, Змий превратился в проводника чего-то, что всегда и везде есть. Он лишь упорядочивал движение этого чего-то. Оно текло через него – от головы до хвоста, раскручиваясь неведомым вихрем в образованной его телом петле все сильнее и сильнее.

Звук милицейской сирены приближался и чутье подсказало Настеньке: это по ее душу. Так оно, собственно и оказалось. Обогнав стоящий на светофоре поток по встречным трамвайным путям, темно-синий милицейский автомобиль остановился перед Кузей и выскочивший из него долговязый гаишник сделал Настеньке знак: «к обочине!». Настенька вяло кивнула головой и тронулась с места...

«Старший сержант Херувимов. Документики ваши пожалуйста!» – вскинув руку головному убору, инспектор начал общение с Настенькой с этого стандартного приветствия. Протягивая дрожащий рукой документы, Настенька бросила взгляд на машину гаишников и ее поразила одна странность. Это была машина очень старой модели – такая же была у Настенькиного дедушки. Называлась она «Победа». Только эта выглядела как новая и была темно-синего цвета с красной полосой, на которой белой краской была выведена странная аббревиатура: ОРУД. Подошел второй гаишник. В отличие от своего длинного и худого как палка коллеги, этот был низкого роста и плотный. Из-под шапки-ушанки торчал огромный мясистый нос.

– Что же это Вы, гражданочка, с места ДТП скрыться решили?

– Я... я...

– Ладно, Димон, – вмешался в разговор первый, – все равно в отдел ехать, не тут же мы с ней... разбираться будем!

Он посмотрел на своего коллегу, как показалось Настеньке с какой-то иронией...

– Садитесь в машину и следуйте за нами!

– А у вас эта... жидкость есть?

Вопрос Настеньки прозвучал как-то глупо. Менты недоуменно переглянулись.

– Какая такая жидкость?

– Ну... которая стекла моет. У меня кончилась, я не вижу ни черта...

Длинный удивленно присвистнул и обменялся с коллегой ироничным взглядом...

– Вон оно как... Неудивительно, что вы депутатские «Порши» тараните!

Настенька снова готова была расплакаться: так спалиться могла только полная дура!

– Знаете что? – задумчиво произнес долговязый, – садитесь-ка вы к нам в машину! А вашу я сам пригоню – давайте ключи!

Настенька протянула ему ключи и побрела к темно-синей «Победе». «Нужно позвонить папе» – мелькнула мысль. Вытащив телефон, Настенька ткнула кнопку быстрого набора. «Абонент не отвечает, или временно недоступен. Вы можете оставить сообщение после сигнала». У папы выключен телефон. Вот невезуха! «Я попала в ДТП на Онежской. Перезвони мне пожалуйста как сможешь!» – выпалила Настенька на автоответчик. Толстый гаишник, которого коллега назвал Димоном хлопнул дверью и отчалил от тротуара. Долговязый уселся в Кузю и тронулся вслед. Рядом с ним на подголовнике переднего сидения зеленой тряпочкой висел обессиленный Змий...

Ожидание в пустом коридоре показалось Настеньке бесконечным. «Прошу, Анастасия Петровна!» – открыв ключом дверь какого-то кабинета, долговязый распахнул ее и исполнил своими длинными ручищами приглашающий жест. Пока Настеька сидя на стульчике внимательно изучала крашенные в неприятный грязно-зеленый цвет стены, долговязый заполнял какие-то бланки, периодически заглядывая в Настенькины документы. Наконец он закончил канцелярскую часть, и барабаняя пальцами по столу посмотрел на Настеньку.

– Ну-с, Анастасия Петровна, и куда же вы изволили ехать?

– Я ехала в своем ряду. А она на меня справа как...

– Вы не поняли вопроса, Анастасия Петровна, – оборвал ее долговязый на полуслове – я не про маневры ваши спрашиваю. Маневры мы ваши все уже посмотрели. Не один раз и с трех разных ракурсов. И никаких сомнений у нас на этот счет нет. Я спрашиваю: куда вы ехали? В чем состояла, так сказать, цель вашего путешествия?

«У них везде камеры!» – смекнула Настенька. Это давало ей хоть какую-то надежду. Но вопрос гаишника показался ей более чем странным.

– А зачем вам цель моего путешествия?

– То есть как это зачем? Это же и есть самое важное! Один и тот же поступок может быть совершен с совершенно разными намерениями. И это, согласитесь, в корне меняет дело. Кто-то может к больному ребенку торопился. Или с кем из родных... не дай Бог чего... Впрочем, вы можете и не отвечать на этот вопрос, если это составляет какой-то секрет.

«Странные какие-то менты» – подумала Настенька. Но что-то во взгляде долговязого к нему располагало. Да и Димон был какой-то... Впрочем, врать сейчас она все равно неспособна...

– Да нет никакого секрета. Я за подарком себе ехала.

Настенька почему-то испытала облегчение, сказав правду.

– А за каким подарком?

– Сапожки хотела себе купить. На Новый год.

– Та-аак... Сапожки... на Новй год... – долговязый медленно повторял за ней вслух, записывая в бланк.

– Да какое значение теперь все это имеет? – у Настеньки похоже начиналась истерика – если «Порш» жены депутата, то вы меня все равно виноватой сделаете! Муженек-то уже, небось, позвонил кому надо, и не ровен час сам сюда примчит!

Настенька смерила инспектора насмешливым взглядом. Он почему-то совершенно не смутился.

– Напрасно вы так, Анастасия Петровна! Мы, знаете ли не из тех, кто их боится. Если он сюда примчит – только себе хуже сделает. У нас с этой публикой разговор короткий! Мы их вот так вот – раз! – он начертал в воздухе воображаемый крест, – и они только серой запахнут и – БАЦ!

С этими словами долговязый раскинул в воздухе свои длиннющие ручищи, показав как именно испепеляются народные избранники под крестным знамением.

«Псих» – подумала Настенька – «Понятно – он просто псих!». Она не знала даже радоваться ей этому, или печалиться.

– Все ясно! – закончил дознание долговязый – все, что требуется я узнал. Итак по пунктам. С места происшествия скрыться пытались? Пытались! За технической исправностью автомобиля, в частности, за наличием жидкости в бачке омывателя, следили? Не следили! Теперь нам остается выяснить лишь глубину осознания вами содеянного и степень готовности сотрудничать с нами в профилактике таких фактов в будущем. Следуйте за мной!

Настенька семенила за долговязым по коридору, пытаясь осознать смысл последней сказанной им фразы. Почему он не отдал ей документы и куда, черт возьми, он ее ведет?

«Прошу!» – все тем же галантным жестом долговязый пригласил Настеньку в кабинет. Он напоминал комнату отдыха, убранство которой состояло из объемистого шкафа, стоящей посередине кушетки, похожей на массажный стол, и пары стульев.

– Я так понимаю, Анастасия Петровна, что в содеянном вы глубоко раскаиваетесь и сотрудничать с нами в смысле профилактики ДТП готовы?

– Готова... – Настенька решительно ничего не понимала. – А что делать-то надо?

– Что же это вы, Анастасия Петровна, такая недогадливая?

Долговязый, взяв Настеньку за плечи, развернул ее к себе и... начал расстегивать ей пуговицу на джинсах... Настенька впала в оцепенение – второй раз за сегодня. Как все оказывается просто... Боже, какая мерзость, ведь еще недавно этот старший сержант казался ей приличным человеком. А оказался просто насильником. Да еще и психом в придачу. Впрочем, Настенька готова была переспать с этим уродом. Это не первый мужчина в ее жизни, с которым она занималась этим без каких-либо чувств. Да и депутата она боялась гораздо больше.

Желая прекратить его бесконечную возню с пуговицей, она сняла джинсы сама. Ей не хотелось чтобы он вообще к ней прикасался. Она отомстит ему по-женски – просто будет лежать как бревно и смотреть в пространство. Впрочем, таких типов реакция партнерши как правило не особенно интересует. Настенька стала стаскивать водолазку.

«Нет, нет, Анастасия Петровна, это снимать не надо! » – раздался голос долговязого где-то за ее спиной. Ну что же – одной проблемой меньше. По крайней мере за грудь он ее своими ручищами хватать не будет. Нет, ну каков подлец, а? Трахнуть собирается, пользуясь служебным положением, но по имени-отчеству называет. Удод! Преисполненная презрения к долговязому, Настенька подошла к кушетке.

«Нет, Анастасия Петровна, вот так пожалуйста!» – долговязый перевернул ее за плечи. Ну что же, лицом вниз – еще одной проблемой меньше. Хоть рожу твою поганую не видеть! Долговязый вытянул ей вперед руки и Настенька почувствовала, как ее запястья что-то стянуло. Она была зафиксирована! И тут ей стало по-настоящему страшно. Она совершенно беззащитна и привязана к кушетке наедине с психом! Настенька вспомнила своего ангела-хранителя и почему-то Змия. Она уже забыла, что сегодня предновогодний вечер. Хорошенькое намечается празднование! Ноги ее тоже были уже зафиксированы. Теперь остается только ждать. Долговязый открыл дверь кабинета и крикнул куда-то в коридор: «Димон, ну ты где там? Мы готовы уже!». «Сейчас, Жорик, иду уже» – из коридора послышались приближающиеся шаги. «Мы готовы...» – вот ублюдок! Настенька была совсем не готова на групповуху, впрочем – сама виновата. Не надо было позволять себя привязывать, не надо было удирать, не надо было вообще выезжать сегодня из дома!

– Ну что, приступим? – раздалось откуда-то сверху.

– Извращенцы! – процедила сквозь зубы Настенька.

– Чего? – раздался непонимающий голос долговязого.

– Чего-чего, – передразнил его Димон, – истерика у нее, не видишь что ли? Итак натерпелась сегодня девушка, не изводи ты ее! Давай быстренько, раньше начнем – раньше закончим!

Настенька услышала скрип дверцы шкафа и полушепот Димона:

– Хорошие?

– Да, свежие, – ответил долговязый, – только сегодня замочили.

Сзади послышался свист рассекаемого воздуха, и тут до Настеньки стало наконец доходить, что именно сейчас будет происходить...

– Итак первое, Анастасия Петровна. Совершив дорожно-транспортное происшествие, ни в коем случае не следует предпринимать попыток скрыться с места этого самого происшествия!

Настенька услышала короткий свист прута и боль обожгла ей ягодицы. Настенька взвизгнула.

– Понимаю, Анастасия Петровна, неприятно. И нам неприятно по всему городу таких ловить! На этот раз свист был двойным и прутья опустились на Настенькин зад дуплетом. Настенька снова издала протяжный визг, она не знала что это так больно. Папа с мамой не пороли ее в детстве никогда.

– Совершив ДТП, следует не меняя положения своего транспортного средства...

Двойной удар – снова и снова. Боже, как же жжет! Настенька виляла попой, но помогало это слабо – жалящие удары настигали ее вновь и вновь.

– ...вызвать сотрудника ГИБДД...

Монотонного речитатива долговязого было уже почти не слышно. Настенька уже визжала в голос, но и это не помогало: никакого сострадания в душах Димона и Жорика это, очевидно, не вызывало.

– ...уведомить представителей страховой компании...

Настенька обезумела от боли. Она уже ничего не слышала и не понимала. Ее истошный визг заполнил все пространство как снаружи, так и внутри нее. Мука была нескончаемой.

– Пожалуйста, не надо больше, не надо!

Прутья снова свистели, причиняя Настеньке адскую боль.

– ...записать адреса и телефоны свидетелей...

Наконец голос Жорика смолк, и прут подвел под его лекцией жирную красную черту.

– Живы, Анастасия Петровна? Сейчас перейдем к техническому состоянию вашего автомобиля!

– Нет! – взмолилась Настенька, – Вы не имеете права!

– Это как же это не имеем? – удивлению Димона, казалось нет предела – разве вы сами не согласились сотрудничать с нами в плане профилактики?

– Я думала, что вы имеете в виду совсем не это!

– Ты что-нибудь понял? – вопрос Димона, похоже, был обращен к Жорику.

– А что, по вашему мнению, мы имели в виду, Анастасия Петровна?

Настенька поняла, что лучше ей своих предположений не озвучивать. Она разразилась рыданиями.

– Не надо, пожалуйста, не на... не на-а-а-адо! Я все поняла! Прожидко-ооо-ость!

– Не только про жидкость, Анастасия Петровна. У вас еще и давление в переднем правом колесе низкое. И за состоянием ходовой нужно следить. Не забывайте ездить на техобслуживание!

– Я буду! Бу-у-уудуууу! Настенька снова разрыдалась.

– Ну что, Димон, может ограничимся уже полученным? Анастасия Петровна, похоже, и правда осознаёт...

– Добро! – услышала Настенька голос долговязого.

– Надеемся на примерное исполнение вами правил дорожного движения!

Стягивающие ее руки и ноги браслеты ослабли и Настенька услышала, как Димон с Жориком вышли из комнаты, деликатно прикрыв за собой дверь и дав ей возможность привести себя в порядок. Настенька оделась и долго сидела не решаясь выйти. Ее, взрослого и самостоятельного человека, выдрали как последнюю школьницу. Она просто сгорит со стыда, если увидит в коридоре хоть кого-то. Наконец она решилась и вышмыгнула в коридор. К счастью там не было ни души.

Пройдя мимо нескольких дверей, Настенька задержалась около одной из них. Из-за нее доносился истошный женский визг и монотонный голос Жорика: «Перед совершением маневра, водитель обязан убедиться в его безопасности!». Настенька поняла, что тетке из «Кайена» муж-депутат и правда не помог.

На первом этаже сидел дежурный. «Ключи Ваши!» – он протянул Настеньке ключи и хотел сказать что-то еще, но... пунцовая как рак Настенька выхватила связку из его руки и стремглав помчалась к выходу. Проехав два или три квартала, она решила позвонить отцу. Стоп... телефон! Где телефон? И документы? Настенька поняла, что все это осталось там – в проклятом ОРУДе. Она развернула Кузю и помчалась обратно. Кажется вот этот поворот – за пельменной. Да, здесь. Настенька повернула за угол и... не увидела никакого здания. Это была стройплощадка. Прямо перед ней стоял мусорный контейнер, на котором сидели два пушистых серых кота. Один был тощий и длинный, второй – толстый и поменьше. Кошачьи глаза сверкали в свете фар. Настенька развернулась и поехала домой. Ей было уже плевать...

После душа Настенька сидела на кухне с рюмкой ликера. Впечатлений на сегодня было более чем достаточно. Из Интерента она уже успела узнать, что ниакого ОРУДа давным-давно не существует. В прихожей вдруг резко и тревожно заверещал звонок. Настенька еще плотнее закуталась в халат, и отважно отправилась к двери. В дверной глазок она увидела милицейский полушубок и надвинутую на самые брови шапку-ушанку. Молодой совсем – ни на Димона, ни на Жору не похож.

– Кто там?

– Сотрудник милиции, старший сержант Котов.

Милиционер переминался с ноги на ногу, глядя куда-то в потолок:

– Мне Анастасия Петровна нужна.

– Это я. Что случилось?

– Да ничего, Анастасия Петровна. Документики Вы свои у нас оставили. И телефончик еще. Извольте, как говорится, получить и расписаться.

– Я... боюсь открывать – честно призналась Настенька – мне страшно!

– Ну что же Вы боязливая такая, Анастасия Петровна? Документами разбрасываться не боитесь, а дверь открыть вам страшно? Хорошо, сейчас позвоню в соседнюю квартиру и предъявлю удостоверение, если вы так боитесь.

Милиционер сделал шаг назад и развернулся к квартире соседей.

– Не надо! Я открою...

Настенька опасливо открыла дверь. Милиционер извлек из кармана ручку, а из стоящего рядом с ним на полу черного бумажного пакета с ручками – какой-то бланк. «Вот здесь, пожалуйста!» Приложив бланк к двери, Настенька начертала свое факсимиле. Милиционер вручил Настеньке ее документы и телефон, а затем, приподняв с пола оказавшийся весьма немаленьким черный бумажный пакет, поставил его на пол прихожей.

– А это что?

– Пакетик Ваш.

– Какой пакетик?

– Мне-то откуда знать, Анастасия Петровна? Нам интересоваться не положено. Дед сказал Вам лично все передать, под расписку.

– Какой еще дед?

– Командир батальона наш. Это мы его так между собой зовем. – Милиционер заговорщицки подмигнул. – А насчет того, что страшно, так это Вы зря, Анастасия Петровна! Не беспокойтесь. Мы Вам сейчас пришлем кого-нибудь, так что можете не опасаться.

– Кого это еще вы мне пришлете?

– Не знаю кого. Того, кто в данной ситуации нужен. Мне почем знать? Это дед решит, мы еще, как говорится, не в тех чинах... Наше дело – по связи доложиться.

Милиционер улыбнулся и вскинув руку к шапке отчеканил: «Извините, Анастасия Петровна, служба!» – и с этим словами исчез, прикрыв входную дверь. Настенька недоуменно смотрела на стоящий на полу пакет, содержащий немалых размеров коробку. Она ни на секунду не сомневалась в том, что видит его впервые. Это не ее пакет, его нужно вернуть! «Подождите!» – Настенька решительно толкнула входную дверь и, выскочив на лестничную клетку, остолбенела. На площадке никого не было. Вернее почти никого – прямо около лифта сидел, сыто жмурясь, пушистый серый кот. Кот посмотрел на Настеньку как ей показалось с явной издевкой, и широко зевнув, неторопливо потрусил вниз по лестнице.

«Наверное он успел сесть в лифт» – мозг предпринял последнюю попытку рационального объяснения случившегося. Увы – слух ясно подсказывал Настеньке, что лифт идет вверх. Звук его приближался с каждой секундой, и каким-то шестым чувством Настенька вдруг почувствовала, что это приближается сама Судьба. Ей вдруг стало страшно, слишком много обрушилось на нее за последние часы. «Кайены», таранящие ее бортом, сотрудники несуществующих организаций, разъезжающие по городу на давно не выпускающихся автомобилях, подвергающие телесным наказаниям участников ДТП, и способные, к тому же, мгновенно превращаться в серых котов – все это было уже слишком! Настенька прислонилась спиной к электрощиту, силы покинули ее, и опустившись на корточки, она зарыдала. Она точно знала, что лифт сейчас остановится на ее этаже, сердце ее бешено колотилось, но у нее уже не было сил скрыться в квартире и захлопнуть дверь.

Металлический лязг возвестил о том, что лифт прибыл. Выдержав многозначительную паузу, двери его открылись и... колобком-переростком из них с грохотом выкатился огромный Вован. Увидев рыдающую на лестничной площадке Настеньку, он сжался как пружина, на долю секунды приняв позу хоккейного нападающего, и как лавина устремился вперед, угрожая снести Настеньку вместе с электрощитом и стенкой заодно. «Что с тобой?» – зычный глас Вована, отразившись от «Правил пользования пассажирским лифтом», устремился через открытое на лестничной площадке окно на волю и растаял где-то у автобусной остановки.

Если неведомый дед и вправду существовал, то он оказался прав на все сто: это был именно тот, кто был сейчас более всего нужен. Вован принадлежал к тому типу мужчин, рядом с которым можно не бояться ничего: ни потопа, ни землетрясения, ни даже неведомых современной науке котоментов. Он уже успел сгрести Настеньку в охапку, и сейчас бережно тащил ее ко входной двери, непрерывно спрашивая «Что? Что случилось?».

– Ничего!

Вован поместил ее на пуфик в прихожей, и Настенька попыталась кратко обрисовать события предыдущего вечера.

– Просто я попала в ДТП.

– Да знаю я, знаю про твое ДТП!

– Откуда?

– От верблюда! Ты же мне сама на автоответчик наговорила!

Настенька поняла, что в горячке ткнула не ту кнопку быстрого набора.

– С тобой точно все в порядке?

– Да... уже да... почти. Почему ты все время спрашиваешь?

– Видишь ли... У меня батарейка села. И когда я твое сообщение на автоответчике нашел, то первым делом стал Сереге названивать. Он в Управлении, ты знаешь... Так вот, он оперативные сводки запросил... Не было сегодня на Онежской никаких ДТП.

– То есть... как это не было? «Кайен» черный. Огромный такой... Он на меня прям бортом справа... бац!

– Настенька, милая, с тобой точно все в порядке?

– Да что ты заладил, «в порядке», «в порядке»? – Настенька начинала злиться.

– Видишь ли... Я прежде чем в подъезд зайти, твою машину три раза вокруг обошел. Нет на ней никаких повреждений. Если не считать той царапины, которая в прошлом году у «Икеи»... ну, ты помнишь...

– Наплевать! Вован, мне на все сейчас наплевать! Давай никуда не пойдем на Новый год, а? Прямо тут встретим – ты и я. Если честно, я очень по тебе скучала...

Через пятнадцать минут в супермаркете Настенька с Вованом торопливо кидали в корзину все, что не требует какого-либо приготовления. Это ведь новогодняя история и конец у нее должен быть счастливый. Так оно и получилось: новогодняя ночь удалась на славу. Настеньке, правда, пришлось положить Вована в другой комнате: иначе пришлось бы объяснять ему происхождение странных рубцов на поверхности ее безупречных ягодиц. Вован понял. Он вообще всегда и все понимал...

Посреди ночи Настенька проснулась, и по дороге в ванну споткнулась о какой-то пакет. И тут она вспомнила. Он чужой. Но кому его возвращать? В несуществующий уже более полувека ОРУД? Настенька задумчиво достала из пакета коробку из желтоватого картона и сердце ее забилось... Ей не нужно было вчитываться в экспрессивную каллиграмму на крышке, чтобы понять что там написано «Christian Louboutin». Уже догадываясь, она открыла крышку...

Да – это были они, ее сапожки! И она даже не стала их мерить, ни на секунду не сомневаясь, что сидят они как влитые. Неведомый режиссер этого спектакля уж наверняка об этом позаботился! Улыбнувшись, Настенька закрыла коробку и только сейчас обратила внимание на лист бумаги с какими-то фиолетовыми каракулями, лежащий на полу. Наверное чек – вывалился из пакета. Подняв листок с пола, она начала читать.

За окном падал снег. Безумный город спал: под толстым снеговым одеялом уснули тротуары, газоны и машины. Спал во дворе укрытый снегом Кузя, с чувством выполненного долга дрых, обвившись вокруг подголовника переднего сидения Змий, посапывал в соседней комнате Вован. И только Настенька под кухонной лампой снова и снова вчитывалась в размашистую фиолетовую скоропись: